Leonid_Luchkin
Акт созерцания искусства, как высшее эстетическое наслаждение, настойчиво популяризирует молодой французский художник-экспериментатор Филипп Кен. Два его похожих спектакля - «Меланхолия драконов» (2008) и «Каспар Вестерн Фридрих» (2016) - предлагают нам опыт восстановления утраченных навыков.
Быть зрителем опытов Кена - значит, оказываться в вязкой паутине визуальных перемен, не содержащих членораздельно произнесенного текста и привычной динамики событий. Перед нами зрелище, впускающее в тайный мир со-творения красоты на сцене любыми доступными средствами, такой иллюзион, препровождающий вас за пределы реальности, сродни гипнозу и медитации.
В обоих случаях Кен устраивает состязание классической культуры с мифом о ценностях западного потребителя, живущего в благоустроенной среде из дизайна упаковок, рекламы и интерьеров. У Кена миру правил, цен и моды противостоит художественное наследие вне "потребительских" и "ценовых" категорий. В классике искусства вымысел - самодостаточен, естественен, невероятно ценен и всегда побеждает реальность.
«МЕЛАНХОЛИЯ ДРАКОНОВ» (2008)
Несколько слов о сюжете. Следующие на строительство парка развлечений патлатые металлисты из-за поломки машины остановились в зимнем лесу. Пока одни возятся с машиной, другие устраивают посиделки за пивом с чипсами под внезапные взрывы музыки из радиоприемника. Затем, откуда ни возьмись, им на помощь приходит мимо проезжающая подруга с волшебным именем Изабель, настоящая Белоснежка, украсившая отшельническую жизнь шести гномов, потерпевших аварию по пути к мечте.
После осмотра и неудачных попыток починить сломанного железного коня, опытная незнакомка просит многострадальных металлистов рассказать о сплотившей их мечте, Что они с удовольствием и делают. Так занесенная снегом лесная полянка становится местом рождения невероятного проекта парка развлечений. В финале проектор устраивает ироничную чехарду титров: "Здесь будет... "Парк драконов", "Парк Ситроена", "Парк Брейгеля", "Парк AC/DC", "Парк Антонена Арто". И на этом видение поглащается сумраком.
Филипп Кэн традиционно использует простые средства для создания сюрреалистических картин. Строй из нескольких заиндевевших деревьев стал границей сказочного царства. А незамысловатые инициативы - частью магического ритуала. Чтение книг о драконах, инсталляция оживших париков, которых дергают за ниточки, пробуждение буйных ветров методом включения вентилятора, прыжки на лыжах по вздыбленным рулонам "заснеженного" половика, бал производимых театральными машинами дыма, снега и мыльных пузырей и, наконец, торжественное возношение гигантских надувных полиэтиленовых пакетов для мусора.
Все это ради того, чтобы исполнить гимн утраченному навыку создавать праздники из ничего. Сегодня мысль об устройстве праздника чаще вызывает ощущения тоски и головную боль, потому что стремящийся к массовости потребительский мир слишком тесен для дикого, мощного и свободолюбивого духа вымысла, ориентированного на закоренелых одиночек.
|
|
|
«МЕЛАНХОЛИЯ ДРАКОНОВ»
Идея, постановка и сценография - Филипп Кэн
Премьера - 8 июня 2008 [Авиньонский театральный фестиваль]
«КАСПАР ВЕСТЕРН ФРИДРИХ» (2016)
Мы оказываемся на фабрике ландшафтного дизайна, где брутальные мастеровые создают "уютную" среду. В интимном пространстве большой сцены Мюнхенского камерного театра собирается группа ковбоев, будто бы у костра, где за пивом с чипсами предаются воспоминаниям под звуки тихо звучащих из радиоприемника зарубежных шлягеров.
Эрзац мифа о величии потребительского рынка в виде силуэта всадника на вздыбленном коне возникнет всего на мгновение. Основная же часть иллюзиона посвящена иному художественному явлению - полотнам немецкого романтика Каспара Давида Фридриха (1774-1840).
Фантастического дарования живописец, из многодетной семьи, рано потерявшей родителей, много странствующий, добившийся профессионального успеха к 40 годам и скончавшийся в бедности, стал снова популярен спустя сотню лет, благодаря неподдельному интересу сюрреалистов.
Ключ к чуду оживления атмосферных полотен К.Д.Фридриха - перенесенная художником фигура наблюдателя, флегматичного и измученного, чей взор направлен на ландшафт. Он одинок и застыл в ожидании чуда.
В спектакле роль "наблюдателя" исполняет фламандский актер Йохан Лейзен. Он лицезреет поросшие лесом горы Баварии, безлюдные побережья Балтийского моря или картины созданных Творцом природных уголков Померании, напоминающих застывшие фрагменты "фэнтази" с образами емких, соединенных в драматическом диалоге символов.
Следя за сменой видений, мы увлекаемся игрой, предложенной Кэном, и выясняем свои отношения с природой, на воссоздание которой брошена вся механическая рать сцены. Но все здесь вне быта, бесплотно, инфернально. Ставший препятствием полиэтиленовый экран окутывает картины то закатной, то предрассветной дымкой тумана, манящего взор исчезающей, как мираж, линией горизонта.
Каспар Давид Фридрих считал, что наша внутренняя интуиция есть "божественный глагол" сердца. Как полагает Филипп Кен, визуальная театрализация терапевтически "жжет сердца людей", пробуждает в нас отклик, пусть даже очень слабый. Не уверен, что всякий сможет преодолеть пелену потребительских заблуждений и восстановить утраченные навыки созерцания, познания и соучастия. Но, если быть упорным и последовательным, шанс есть.
Пятеро ковбоев сидят на пенопластовых камнях. Перед ними тлеет пламя из подсвеченных платочков. По темному экрану ползут титры — как в популярных лентах середины ХХ века. Гигантская сцена театра Нантерр-Амандье, которым в последние годы руководит Филипп Кен, в горизонтальной проекции легко превращается в продолговатый кадр формата синемаскоп. Один затягивает, другие подхватывают балладу Дина Мартина и Рикки Нельсона из «Рио Браво»: Purple light/ In the canyon/ That’s where I/ Want to be. Пятеро — актеры мюнхенского театра «Каммершпиле», которые принесли в спектакль свои представления о романтизме, вестернах и размышлениях на фоне пейзажа.
Они друзья, и у одного из них день рожденья. Толстовку c принтом главного романтического полотна уже получал на день рождения лохматый рокер в спектакле «Меланхолия драконов». Странник в тёмно-зеленом сюртуке изображен на ней спиной на фоне морского пейзажа. Точно также часто изображают ковбоя в шляпе, в одиночку пересекающего Гран-каньон.
«В вестерне в кадре всегда больше пустого пространства, чем можно заполнить», — замечает в немецкой программке киновед Георг Зесслен. Его герои, переселенцы и первооткрыватели, осваивают новые земли, обретают родину, познают ее простор и широту.
Как только ковбои оборачиваются спиной к зрителям, перед ними открывается необъятная глубина сцены — пустое пространство то ли декорационного цеха, то ли мастерской. В нем два окна, как в ателье Каспара Давида Фридриха, знакомого по многочисленным полотнам Георга Керстинга или по «Женщине у окна». Деревянная конструкция — театр внутри театра — напоминает о любимом сюжете Филиппа Кена, об утопических искусственных пространствах. А традиционные романтические мотивы, вроде меланхолии и одиночества, приобретают новое звучание, например, одиночества современного художника в огромном пространстве пригородного дома культуры.
Ковбои красят стены, разматывают провода, привозят и увозят дымовую машину. Скоро здесь будет «Музей Каспар Вестерн Фридрих», гласит табличка. Неторопливый театр Филиппа Кена противоречит законам зрелищной драматургии, и при этом остается на удивление зрелищным. Игры с театральной машинерией — неотъемлемая его часть. В какой-то момент по деревянной комнате расползается гигантское облако, из него хлещет сильнейший ливень, клубами ложится туман.
Фридрих часто изображал пустынные пейзажи, а если и населял их персонажами, то одним или двумя, и чаще всего повернутыми спиной к зрителям. Самая известная его картина «Странник над морем тумана» появляется в «музее» в виде огромного принта, эдакого расписного задника, какие любят использовать в театре — только без заглавного персонажа. Принт наскоро натягивается между двумя стремянками, под скалы на первом плане подкладывается табуреточка — чтобы каждый из актеров мог на нее встать и оказаться «в картине».
Спектакль был создан в Германии на немецком языке. Каждый из участников привносит в текст собственный опыт (Кен называет такой драматургический метод «гербарием»): кто-то читает стихи Рильке и Гёльдерлина, кто-то поёт Шуберта, а кто-то, как легендарный Петер Бромбахер, забираясь на помост, разражается прекрасно подходящим пейзажу монологом — воспоминаниями о юношеском путешествии в Силезию. По следам выставки, посвященной спектаклю Тадеуша Кантора, актер объездил этот холмистый регион, и за одним горным хребтом (Бромбахер указывает на него пальцем) нашел родной дом драматурга Герхардта Гауптмана в Агнетендорфе, где тот почил сразу после войны со словами: «Я все еще у себя дома?»
Пустое пространство пейзажа можно наполнить новыми смыслами. Это заметил еще Василий Андреевич Жуковский, один из ранних ценителей Фридриха: «В его картинах нет ничего мечтательного, — писал он великой княгине Александре Федоровне, — Напротив, они привлекательны своею верностью, каждая возбуждает в душе воспоминания». О том, какие возможности это открывает для театра, свидетельствует хотя бы следующий исторический анекдот: Самюэль Беккет написал «В ожидании Годо» после того, как увидел картину Фридриха «Двое созерцающих луну».
Дождь и туман напоминают о зрелищных аттракционах романтического театра, но и о современном экологическом активизме. И здесь можно вспомнить близкого Филиппу Кену натурфилософа Бруно Латура с его идеей антропоцена — геологической эпохи экономической активности человека — в ответ на вызов которой природа реагирует глобальным потеплением, засухами, наводнениями и другими катастрофами. Латур всегда описывает свои идеи в самых театральных терминах: «как будто декорации оживают и спускаются на сцену, чтобы стать актерами».
В какой-то момент картина Фридриха из живописного задника превращается в походную палатку. Лежа в ней, актер Йохан Лейзен читает переписку художника с другом его юности Йоханом Людвигом Лундом. Несмотря на образ мрачного меланхолика, в этой переписке слышен живой ироничный человек, который высказывается в том духе, что если вам не нравятся мои картины, то это ваши проблемы.
«КАСПАР ВЕСТЕРН ФРИДРИХ»
Идея, постановка и сценография - Филипп Кэн
При творческом содействии - Элоди Доге, Лео Гобин
Драматургия - Йоханна Хоманн, Мартин Вальдес-Стаубер
Рабочие устроили - Анта Хелена Рике, Лулу Тиковский
Свет - Пит Шултейс, Филипп Кэн
Звук - Роберт Гоинг, Ринс де Йонг
Ассистент режиссера - Луц Мюллер-Клоссек
Ассистент сценография - Мари Хаузнер
Ассистент костюма - София Мей
Актеры:
Питер Бромбахер, Йохан Лейсен, Стефан Мерки, Джулия Ридлер, Франц Роговский
Премьера - 28 января 2016 [Мюнхенский Камерный театр]
Продолжительность - 1час 50 минут