Warning: No images in specified directory. Please check the directory!
Debug: specified directory - https://blog.nt.zp.ua/images/pressa/vilisov
Виктор Вилисов, автор лекции-перформанса «Тело театра на ужин», убежден, что старый театр – г**но и надо делать новый. Вилисов живет в Петербурге, он – театральный блогер, критик, писатель, культурный организатор, автор скандальной книги «Нас всех тошнит. Как театр стал современным, а мы этого не заметили». Первое предложение названия – цитата из Хармса, кто не знает, погуглите, там как раз про театр. Вилисову всего 23, он субтильный, небольшого роста, в очочках, этакий дерзкий ботан. На сцену во время своей лекции радикальный новатор почти не выходил. Текст, перемежавшийся видеонарезками, нужно было читать с экрана.
Вилисов полагает, что современный театр – единственное из искусств, которое творится «здесь и сейчас». Современному театру не нужны сцена и зрительный зал, все эти глупости в прошлом. Современный театр можно устроить в любом месте: в заброшенном помещении завода, на пляже, на крыше дома твоего. Содержание высказывания Вилисова интересует постольку-поскольку: для него важна прежде всего форма. Шекспира с Мольером, весь этот унылый нафталин, по мнению Вилисова, нужно сбросить с парохода современности. Функции зрители тоже следует радикально поменять: теперь ему полагается быть полноправным участником действия.
Публика в зале собралась очень разная. Молодежь поддерживала наезды Вилисова одобрительным хохотком. Театральные критики и режиссеры по большей части хмыкали: вилисовский радикализм выглядел для них чересчур юношеским и раздражающе категоричным. Можно понять и тех, и других. Да, от традиционного театра, особенно в его постсоветском изводе, и впрямь тошнит, но широкие зрительские массы предпочитают привычную тошноту любым новациям, так что старый добрый театр никуда не денется. При этом Вилисов во многом прав: актуальные перформативные практики, что в России, что в Украине, покамест редкость, и это не есть хорошо.
Последовавший за лекцией спектакль «Дуб Майкла Крейг Мартина» стал иллюстрацией к тезисам Вилисова. Режиссер театра «Мизантроп» Илья Мощицкий пригласил на сцену добровольца по имени Алекс, которому на протяжении полутора часов надлежало послушно выполнять всевозможные указания: зачитывать текст по выданной бумажке, озвучивать фразы, услышанные в наушниках, повторять реплики, сказанные режиссером, изображать игру на рояле, ощупывать предметы из коробки, мыть ноги в тазу и т.д. При этом новоиспеченному актеру строго запрещалось актерствовать: попытки играть «как в театре» Мощицкий жестко пресекал.
Самое интересное в спектакле по пьесе Тима Крауча – двойственное положение исполнителя, о чем напрямую сказано в постановке. На самом деле, оно даже не двойственное, а тройственное: пред нами 1) 42-летний мужчина, у которого в автокатастрофе погибла дочь; 2) актер, играющий этого мужчину; 3) случайный человек, вызвавшийся выступить в роли актера, играющего этого мужчину. Реплики режиссера периодически сбивают с толку: не всегда понятно, к какой из трех ментальных ипостасей одного и того же физического объекта они относятся. «Да ты же обосрался! Ты же весь в дерьме!» – заявляет Мощицкий, и, похоже, Алекс готов поверить, что это не про его персонажа, а про него самого.
Постановка Мощицкого высвечивает сложные взаимоотношения реальности и вымысла, игры и ее отсутствия, предметов и их названий. Кстати, «Дуб Майкла Крейг Мартина» основан не только на пьесе и постановке Тима Крауча «Дуб у дороги», но и на инсталляции упомянутого в названии художника Майкла Крейга (Илья, второе имя тоже склоняется, разве нет?) Мартина. Выставленная в галерее «Тейт», она представляла собой стакан воды, а сопроводительный текст утверждал, что перед зрителем дуб. Если вы сейчас вспомнили пресловутый писсуар Марселя Дюшана, переименованный художником в «Фонтан», можете считать, что суть современного искусства в целом вы понимаете.