Юрий Володарский

Леся Украинка акценты сместила, Иван Урывский их убил. Один из самых талантливых молодых режиссеров страны представил в Театре на Подоле неожиданную, спорную, но от этого еще более любопытную версию «Каменного властелина». Вместо традиционного противостояния живого порыва и мертвого порядка в его спектакле происходит полное и безоговорочное торжество камня, глины и гипса над плотью и душой.

Не то, чтобы Леся Украинка переделала грешника в праведника, но ее Дон Жуан не совсем тот, что у Тирсо де Молины, Гольдони, Мольера, Гофмана, Байрона или Пушкина. В пьесе украинского классика дерзкий распутник предстал олицетворением свободы и борцом со светскими условностями. Соответственно каменный гость у Леси Украинки превратился в каменного хозяина, он же каменный властелин – переводы разные, но суть одна. Командор перестал быть статуей, он тут активное действующее лицо, даром что с мертвой душой. Даже пав от руки Дона Жуана, Дон Гонзаго де Мендоза остается хозяином положения. Социальный статус покойного мужа Донне Анне дороже романтических затей живого ухажера.

Основная коллизия, противостояние Командора (Роман Халаимов) – скучного консерватора, апологета успеха, поборника строгих правил, и Дона Жуана (Вячеслав Довженко) – либертарианца, пылкого бонвивана, легкомысленного гедониста, у Урывского намеренно смазана, приглушена. Претендент на сердце Донны Анны (Даша Малахова) не вполне антипод его законному владельцу. Характерно, что Дон Жуан впервые появляется на сцене в крепких объятиях манекенов и скованный гипсовой оболочкой, из которой ему при помощи верного Сганареля (Владимир Кузнецов) приходится с немалым трудом выпрастываться. Еще более характерно, что финальный поединок Дона Жуана с Командором похож на нелепую возню, на борьбу нанайских мальчиков. Эти двое – почти как один.

«Каменного властелина» нельзя не сравнить с предыдущим спектаклем Урывского, «Лымеривной» по Панасу Мирному. Обе пьесы – украинская классика; кстати, современной драматургией 30-летний режиссер пока что пренебрегает. В обеих постановках используются материалы, приобретающие значение символа: в «Лымеривне» это солома, в «Каменном властелине» – глина и гипс. В финале обоих спектаклей на сцене появляется искусственная женская фигура: подменой героине становится кукла. Но, если живую душу Натальи в «Лымеривне» старательно убивают родные и близкие, то у Донны Анны в «Каменном властелине» никакой души нет вовсе. Она предельно расчетлива, говорит механическим, лишенным модуляций голосом и ведет себя с такой холодностью, что вообще непонятно, как Дон Жуан умудрился влюбиться в эту стервозную жестянку.

С другой стороны, если присмотреться, герой-любовник в исполнении Довженко не очень-то любовник и совсем не герой. Порой он дурачится как сущее дитя, сам не знает, чего хочет, да и остро необходимая ловеласу харизма в его облике как-то не просматривается. По большому счету, в спектакле Урывского лишь один по-настоящему живой персонаж. Это Долорес (Екатерина Рубашкина), невеста Дона Жуана, от которой он, увиваясь за бездушной Донной Анной, с легкостью отказывается. Ее жертвенность резко контрастирует с эгоистичным поведением остальных героев. Показательно, что в кощеевом царстве «Каменного властелина» благородная Долорес остается фигурой маргинальной, второстепенной.

Это очень мрачный спектакль. Грубо говоря, он о том, что все плохо, что у полуживого против стопроцентно мертвого шансов нет. Это очень красивый спектакль. Все его составляющие – сценография, хореография, музыкальное оформление, свет, реквизит – подогнаны друг к другу с редкой точностью и отменным вкусом. Это очень непростой спектакль. Многие его образы неочевидны и допускают разные трактовки. Тут Урывский верен себе: однозначность прочтения для него скорее недостаток, чем достоинство. Если зрители обнаружат в постановке нечто такое, что режиссеру и в голову не приходило, он только порадуется.