Мария Сидельникова
Юбилейный, пятидесятый выпуск Осеннего фестиваля в Париже чествует живых легенд мировой сцены, американцев, которых давно во Франции считают своими,— режиссера Роберта Уилсона и хореографа Люсинду Чайлдс. По заказу фестиваля они возобновили свой спектакль 1977 года «I was sitting on my patio this guy appeared I thought I was hallucinating» («Я сидел в своем дворе, когда этот парень появился, я думал, что у меня галлюцинации»). Его премьера в театре Espace Cardin с новыми артистами — роли Роберта Уилсона и Люсинды Чайлдс исполнили Кристофер Нелль и Джулия Шанахан — стала одним из главных событий парижской театральной осени.
Под густым гримом не узнать Кристофера Нелла (на фото), зато спектакль Роберта Уилсона узнается мгновенно Под густым гримом не узнать Кристофера Нелла (на фото), зато спектакль Роберта Уилсона узнается мгновенно
Под густым клоунским гримом не узнать немецкого актера Кристофера Нелля, известного по «Сонетам Шекспира» и «Фаусту», зато спектакль Уилсона узнается мгновенно. Черно-белая палитра, неоновые лампы, три центральных панно, организующих пространство сцены, и мощный свет, решительно отсекающий лишнее и подчеркивающий главное. Нелль сидит на софе на воображаемой террасе — ровно так же более сорока лет назад сидел сам Уилсон — и несет околесицу. Его бойкий монолог складывается из обрывков фраз, выхваченных из новостей или автоответчика (телевизор, телефон и шампанское составляют минимальный сценический реквизит), несвязных слов, странных имен, случайных цифр и прочих бессмыслиц, произнесенных то нервной скороговоркой, то нараспев, то гомерически смешно, то тревожно, что, впрочем, у Нелля все равно выходит комично. Когда текст заканчивается, актер уходит. Его сменяет роковая рыжеволосая австралийка Джулия Шанахан, полная противоположность сдержанной Люсинде Чайлдс, и разыгрывает в тех же декорациях тот же этюд, разве что с мелодраматическими интонациями этакой отставной голливудской дивы.
Зеркальные монологи, приправленные музыкой Баха, Шуберта, Люлли и американского композитора Майкла Галассо, Роберт Уилсон и Люсинда Чайлдс передали новым артистам, а те расставили свои акценты. Но текст здесь, как и раньше, последнее, в чем стоит искать смысл. Под плотным слоем абсурда и словесной фальши, которую сегодняшние исполнители с нарочитой театральностью наполняют псевдосмыслами, кроется все та же игра. Со зрительским восприятием, ищущим линейности, с ожиданиями, которые обманываются на каждом шагу, способностью и неспособностью концентрироваться, считывать ритм, созерцать, фантазировать. В общем, испытывать все те эмоции, которые распахивают дверь в мир Уилсона и делают его спектакли удивительным открытием, сколько бы лет ни прошло с их премьеры.
«I was sitting on my patio…» мог написать Хармс или Кэрролл, но написал его Роберт Уилсон — наперекор всем драматургическим условностям — в середине 1970-х, а в 1977 году перенес на сцену. Свою роль он придумал сам, женскую отдал Люсинде Чайлдс. Она альтер эго Уилсона во всем, настоящее зеркало, соавтор и участница его спектаклей. Начиная с оперы Гласса «Эйнштейн на пляже», заканчивая «Письмом к человеку», поставленным для Михаила Барышникова по дневникам Нижинского, и последней премьерой «Бах 6 Соло», где у 81-летней Чайлдс тоже есть роль.
Аристократка с классическим образованием, она, как и Уилсон, еще в юности отвергла традиционные сценические формы и с головой окунулась в авангардные эксперименты Нью-Йорка 1960–1970-х. Своим собственным телом выводила формулы танцевального минимализма, которые вскоре легли в основу американского постмодернизма. А ее «Танец», созданный с Филипом Глассом и Солом Ле Виттом в 1979 году, сегодня считается одним из главных танцманифестов XX века. Но при всех заслугах и званиях Люсинда Чайлдс — фигура совсем непубличная: свою труппу она распустила, работает с несколькими ассистентами, автобиографий не выпускает, с журналистами почти не общается, потому что «дело артиста — танцевать, не говорить». На сцену она выходит до сих пор и до сих пор готовит новые спектакли