Павел Руднев
В первые одиннадцать дней июля театр Анатолия Васильева "Школа драматического искусства" показывает свою легенду - "Плач Иеремии", библейскую книгу, положенную на драматическое пение. Такого сочетания высокой театральной культуры и не менее высокого религиозного чувства, пожалуй, не удалось достигнуть в последние годы ни одной театральной компании. Хотя старались многие."Плач Иеремии" с самой премьеры 1996 года показывают редко: первый в России театральный новатор Анатолий Васильев убежден, что актеры не могут играть часто и помногу - портится душевный механизм. Но те дни, когда "Плач" все же распевают со сцены, кажутся днями почти литургической чистоты.
В "Плаче Иеремии" случилась знаменательная встреча: Васильев нашел соавтора-композитора – Владимира Мартынова, как некогда Гринуэй нашел Наймана, а Феллини – Нино Рота. Именно музыкальные идеи Мартынова породили конструкцию религиозного действа, в котором театр подчинился литургической стихии. Васильев в "Плаче" самоустранился как режиссер, предпочтя назвать себя в программке "автором мизансцен". Нет актеров – сцену населяют певцы ансамбля древнерусской музыки "Сирин" Андрея Котова.
Стена Плача
С первых минут публика погружается в глубокое медитативное наблюдение. Неспешное шуршание монашеских одежд, хруст и запах восковых свечей, синхронные вдохи поющих, воркование и вспархивание породистых голубей с кружевными хвостами – вот простые способы к воссозданию атмосферы театральной проповеди.
Двухъярусное здание театра, высокое и длинное, как католический собор, заполнено безупречно белым светом, падающим из широких итальянских окон. Сцену торцом пересекает белая массивная стена, возвышающаяся до потолка. В стене – проемы дверей и окон, дающие причудливую игру теней и света. Вот святой Иерусалим, о сокрушении которого плачет Иеремия, пророк заката. Господь покинул согрешивший народ, и вавилонянин Навуходоносор в 586 году до Рождества Христова превратил в развалины город, казавшийся несокрушимым.
В определенный момент могучая стена начинает медленно крениться, образовывая острый угол с вертикалью кулис. Без крепкой веры и надежды на спасение разрушается Иерусалим, и все горше заливается слезами Иеремия (вместо одного голоса звучит целый хор плакальщиков). Скрипят канаты, удерживающие стену, притягивая к себе многокилограммовую конструкцию. Идея механического агрегата для поднятия тяжестей была заимствована Васильевым из музея "Комеди Франсез". Огромное деревянное колесо, - такое же, как в театре эпохи Мольера, - с помощью системы противовесов движет стену и впечатляет зрителя единственным за весь спектакль перемещением.
"Плач Иеремии" – книга о перемене времен. Если ортодоксальный иудаизм видит в ней предельное выражение ритуальной скорби, то для христиан Иеремия благовестит о скором приходе Иисуса. В “Плаче” обычно видят духовную жажду по новой вере, которая укрепит павший Иерусалим. "Услышали, что я стенаю, а утешителя у меня нет" – сказано в книге. Предчувствие христианства высветляет мрачные картины разрушения, безысходности и отчаяния.
Высветляет свой спектакль и Анатолий Васильев, который вопреки библейскому тексту дает городу восстановиться. Стена возвращается на место, и священник в праздничном стихаре выносит макет нового Иерусалима – маленький, хрупкий, как в кукольном театре.