Евгения Шерменева
Жизнь этого спектакля непростая: он был создан по заказу фестиваля в Авиньоне, первые переговоры были проведены еще в 2016 году, когда Гоголь-центр успешно показал два своих спектакля в период 2015-2016 годов — «Идиоты» и «Мертвые души». Руководитель фестиваля Оливье Пи предложил Кириллу Серебренникову подумать о возможности сделать копродукцию к фестивалю 2019 года. Серебренников, в свою очередь, предложил взять в качестве основы для работы биографию и работы китайского фотографа и поэта Рена Ханга. Серебренников разыскал контакты Ханга, связался с ним, и была договоренность о встрече, первом разговоре, обсуждении каких-то важных принципов работы в искусстве. В конце февраля 2017 года Рен Ханг покончил с собой.
Автор статьи в декабре приезжала в Москву, в Мещанский суд давать показания о значимости работы Кирилла Серебренникова и всей деятельности «Платформы». Суд, в котором судят собственно искусство, через насилие над его создателями, оставляет трагические воспоминания. Спектакль Кирилла Серебренникова, несмотря на горечь, оставляет светлое впечатление.
В конце мая 2017 года ранним утром дверь в квартиру Кирилла Серебренникова была взломана, к нему вошли люди в масках с обыском. Обыск продолжался длительное время, никто не знает, что происходило в квартире, Серебренникова увезли в СИЗО, затем отпустили под подписку о невыезде. Он продолжал работу над спектаклями (в тот период должна была состояться премьера балета «Нуреев») и фильмом «Лето», откуда через три месяца его в наручниках увезли в Москву под конвоем и определили под домашний арест, в первое время без права покидать квартиру даже для прогулок. Режиссер провел в своей квартире, размером меньше 40 квадратных метров, более полутора лет. Прогулки были разрешены по настоянию адвокатов не более двух часов в день по определенному маршруту. Все время проведения следствия и судебного расследования Кирилл Серебренников не прекращал работу. Писал сценарии, правил монтажные листы фильмов, снимал сам, снова писал, доделывал уже начатые работы, передавая комментарии через адвокатов.
Так, вовне жизни автора, вышел фильм «Лето». Так состоялась премьера «Маленьких трагедий» в Гоголь-центре осенью 2017 года, когда режиссер находился вне театра. Outside. Одна за другой гремели оперные постановки в Европе, придуманные режиссером и сделанные его творческой командой. Серебренников находился в квартире. Весь мир был для него outside, вне жизни, за окном — и та часть, что поддерживала его, передавая письма и необходимые для работы материалы, и та, другая часть, которая считала «поделом», не имея ни малейшего представления о случившемся.
Гоголь-центр продолжал работу. Европейские заказчики не отказывались от контрактов. Фестиваль в Авиньоне ожидал свою эксклюзивную премьеру. Судьба Рена Ханга вплелась в личный опыт Кирилла Серебренникова. Спектакль о том, что окружает художника, об этом самом мире за окном, враждебном или любопытном, об отношениях художника, автора со всем, что вне его личного мира и был сделан для Авиньона. OUTSIDE — все, что тебя окружает, все, где нет тебя, все, откуда на тебя смотрят, изучают, все, что вламывается в твою жизнь, в твой мир, все, что ты видишь вдалеке или вблизи, все, кроме твоей души и разума. Сон разума рождал чудовищ на офортах Гойи. Сон разума Серебренникова сотворил мерцающий во вспышках фотоаппаратов мир чудес, фантазий, преображений обыденности в красоту и мечты о полете.
Кирилл Серебренников писал текст будущего спектакля запертый в квартире, лишенный полноценного общения, в одиночестве, невыносимой пытке для театрального и кинорежиссера, преподавателя и публичной фигуры. В этот период там, снаружи о нем что только не писали и не говорили. Его поддерживали самые значительные фигуры современного искусства мира и поливали грязью шакалистые российские медиа. Его именем пугали первокурсников в театральных вузах столиц и провинциальных городов некоторые преподаватели. Его друзей и его самого обвинили в преступном сговоре с целью обокрасть бюджет страны. Его мама трудно болела и умерла, ему не было позволено поехать увидеть ее при жизни. Безусловно, горечь от этих лет преследования, абсурдного, унизительного, бессмысленного, сквозит в каждом мгновении спектакля. И вместе с тем это гимн свободе, которую никто не может отнять у художника, потому что она в его творчестве.
Сложно представить, что спектакль можно описать, это разрушит его суть, ведь каждый зритель увидит в нем свой мир, потому что Серебренников сочинил историю именно об этом — о сотворении миров каждым из нас. У художника просто больше возможностей — он знает, как это сделать. У художника есть единомышленники: важно сказать, что очевидна степень доверия между автором и исполнителями. Не менее очевидна степень понимания между автором и его соратниками — хореографом Евгением Кулагиным, композитором Ильей Демуцким, создававшими спектакль вместе с режиссером. Это спектакль можно фиксировать словами описания сюжета, но они не передадут его мелодию и красоту. Серебренников выступает здесь как создатель текста и непрестанно меняющейся картинки, наполненной визуальными цитатами из работ художников, фотографов, которых он внедряет в свой спектакль как героев — Рена Ханга и Роберта Мэпплторпа. И еще немало разных отсылок к бесконечному множеству существующего в современном мире накопленного наследия художников двадцатого и двадцать первого века.
В артистической труппе Гоголь-центра очень разные артисты, они умеют почти все, что является базой создания современного театра, абсолютно мультидисциплинарного по своей сути. Это выпускники курса Кирилла Серебренникова в Школе-студии МХТ, артисты, работавшие в современном танце и через это включение ставшие и драматическими актерами, иностранные актеры, выбравшие для себя жизнь в новой стране — России. Главные роли в спектакле играют Один Байрон (сценическая проекция автора), перебравшийся из Америки в Россию и занятый в всех спектаклях Владислава Наставшева в Гоголь-центре, блистательная Ян Гэ, приехавшая из Китая, и ставшая совершенной звездой в Гоголь-центре. Оба актера изумительные музыкальные исполнители, владеющие звуком и голосом. Собеседника главного героя, Рена Ханга, играет Евгений Сангаджиев, его важной ролью в Гоголь-центре было участие в спектакле «Страх» Наставшева по фильму Р.М.Фассбиндера «Страх съедает душу». И здесь он словно китайский бог, знающий все о тщете сиюминутности.
Серебренников через своего героя и его монологи рассказывает о собственном опыте проживания несвободы, строит диалоги с воображаемыми собеседниками через тысячи километров и разные культуры, подчеркивая, что суть искусства едина, и для понимания общего не нужны условности. Серебренников открывает зрителю одну за другой двери в разные пространства, вымышленные, придуманные, фантазийные, отражающие серый враждебный мир, наполненные музыкой, странными существами, звуками, залитые светом.
В спектакле есть важная тема для современного мира: цивилизация начинает признавать разность людей, одинаковых в главном — в человеческой сущности. Цвет кожи и разрез глаз, язык, на котором человек говорит о главном, секс, который он выбирает, партнер, который выбирает его — все это части огромной мозаики, в которую рассыпается единый мир, из каждого кусочка любого цвета и яркости этот мир обратно и собирается.
Благодаря Кириллу Серебренникову зритель узнает новое: имена, цвета, звуки, визуальные образы, песни, мысли. Он обладает умением собрать самое тонкое, и в то же время самое популярное или даже зарождающееся еще только где-то интересное и новое, умеет увлечь зрителя и транслировать свое знание через театр — самое искусственное из всех искусств.
В день премьерного показа спектакля в Риге случилось несколько важных событий в Москве: суд, который разбирает «Дело Серебренникова» определился с выбором экспертов для проведения очередной экспертизы по делу, и очередная кафкианская издевательская процедура заняла еще один день жизни Кирилла Серебренникова. И именно в этом день официально подтвердили неназначение Мединского на пост министра культуры, того самого руководителя культуры России, при котором современное искусство постепенно вытесняется из жизни страны, того самого министра, который поддержал обвинение против художника.
Министры остаются в истории благодаря тем художникам, которые работали в «их период».
Начало двадцатого века в России уже стало временем Серебренникова. И хорошо, что Латвия разделила этот период становления и взросления большого режиссера, предоставив ему свою театральную сцену. И спектакль OUTSIDE доказательство тому.