РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ и СЕРГЕЙ ХОДНЕВ

В санкт-петербургском Михайловском театре украинец Андрий Жолдак, давно снискавший репутацию возмутителя спокойствия, дебютировал в качестве оперного режиссера, поставив «Евгения Онегина» Чайковского.

       «Евгений Онегин» — визитная карточка русской оперы для всего мира и рассказ о русской душе для чуткого слушателя. В Михайловском театре режиссер-авангардист Андрий Жолдак представил опыт радикального прочтения оперы, который оказался шокирующим, но также ошеломляюще познавательным. Спектакль вызвал сверхэмоциональную реакцию и на протяжении своей сценической истории продолжает оставаться предметом горячих дискуссий. «Психологический театр Чайковского переведен в другую систему образности — условно-метафорическую, — писали рецензенты, пораженные вызывающей антихрестоматийностью трактовки. — Образная система спектакля повышает градус чувств, обнажает сокрытое, превращает эмоции в страсти». В свою очередь, постановщик сравнивает партитуру «Онегина» с лесом, в котором только что прошел дождь, и капли воды остались на листве деревьев: «Каждый такт музыки Чайковского пропитан этой влагой, эротизмом, нежностью». Эффективным художественным приемом оказывается монохромная эстетика, где белый цвет последовательно уступает свои позиции перед черным, а в финале и вовсе наступает полный мрак. Декорации, исполненные ледяного символизма, декларируют неотвратимость рока, нависшего над героями. 

Что касается режиссуры Андрия Жолдака, то оценка ее радикальности зависит от угла зрения. Если судить «Евгения Онегина» по меркам известных драматических (а точнее — постдраматических) спектаклей этого постановщика, то его оперный дебют — произведение сдержанное и прямо-таки классическое. Кто-то даже пошутил, что опера выглядит так, как будто Жолдак, заслуженный enfant terrible и фантазер-провокатор, осуществлял свой дебют на оперной сцене, будучи одет в смирительную рубашку. Если же вести отсчет от постных норм оперного благочестия, то их ревнители, конечно, должны сулить — и уже сулят — украинскому режиссеру сковородку в аду.

Первые секунды спектакля, впрочем, даже на самых бдительных пуритан призваны подействовать умиротворяюще — красивый и почти пустой белый павильон с не противоречащими духу позапрошлого века деталями обещает некий изящный и стерильный спектакль. Но вот рассыпаются по полу черные шарики, а на шее у девочки, которой предстоит быстро вырасти в Татьяну Ларину, появляются черные бусы — так начинается нашествие черноты на белизну. В контрастных черно-белых костюмах приходит хор, из двух появившихся скульптур собак одна оказывается белой, вторая — черной. Приближение беды первыми чувствуют дурачок-слуга и Ларина-мать, в которую словно вселяется бес. Вскоре появляется и сам «бес» — одетый во все черное Онегин. По черной метке, тем самым бусам, опознает он ту, что должна стать его жертвой. Опера выглядит так, как будто Андрей Жолдак работал над ней в смирительной рубашке В ходе спектакля черное последовательно вытесняет белое, и лирика уступает место дьявольщине. Визуальная концепция постановки, придуманная художником Моникой Пормале, да и сама идея нашествия черноты должна, наверное, показаться иллюстративно-прямолинейной. Но обилие придуманных постановщиком деталей обеспечивает спектаклю увлекательность. К тому же Андрей Жолдак придумал несколько действительно восхитительных сцен. Например, арию Ленского в сцене дуэли он, кажется, впервые в истории интерпретаций «Онегина» решил как любовный диалог поющего героя и безмолвной Ольги — напряженный, драматический и подробно разработанный пластически. Вообще, жолдаковского «Онегина», уведенного режиссером от расхожей «лирики» в сферы душевной метафизики, можно было бы назвать оперой-балетом — настолько выразительна партитура движений героев, взаимных притяжений и отталкиваний персонажей, их пленений и освобождений.

Отвлекаясь на непривычные метафоры, это замечаешь не сразу, но вообще-то для дебюта работа Жолдака выглядит приятно музыкальной: не только драматургия, но и ритм всего происходящего на сцене довольно тщательно выстроены с оглядкой на партитуру. И даже шумы, от которых вздрагивает публика (лопающиеся шарики, разбиваемые вазы и так далее), в конечном счете кажутся парадоксальным образом подчиненными музыкальной логике. Где было видно новичка, так это в пространственно-акустических обстоятельствах спектакля: режиссерские мизансцены певцам не всегда удобны; на премьере они нервничали, сбивались с такта, ансамбли разваливались; хор, часто поющий из глубины сцены (или и вовсе за ней), пришлось частично подзвучивать, и, конечно, его несколько «пластмассовое» звучание шло не на пользу общему результату. Немного обидно, что больше всего пострадала в результате первая картина, над которой режиссер на самом-то деле со своей стороны явно работал особенно старательно и долго: квартет «Скажи, которая Татьяна?» (где четверо протагонистов просто стояли в линеечку и пели строго в зал) выглядел здесь единственным всерьез удавшимся музыкальным номером.

Собственно же музыкальную вольность Андрий Жолдак позволил себе только одну. Вслед за финалом следует еще и краткий эпилог — в оркестре звучит реприза вступления к опере, под которую показывается немая картина быта семьи Греминых. Визуально она почти повторяет первую сцену спектакля, только в обратной цветовой гамме, и посреди тотальной черноты по полу рассыпаются белые шарики — корректный намек на фатальную цикличность вместо линейной мелодрамы.

"Евгений Онегин" Жолдака — курортная версия

Специально для одного из старейших финских оперных фестивалей - в Савонлинне, проходящих с 1912 года в средневековой крепости Олавинлинне, режиссер Андрий Жолдак создал новую версию своего нашумевшего спектакля Михайловского театра.

"Ее главной находкой оказался большой экран на заднике, куда транслировалась запись петербургского спектакля — строгого, почти стерильного, в черно-белой цветовой гамме. Сценическое действие, шедшее параллельно экранному, местами дублировало запись, но по большей части отличалось — прежде всего, декорациями и костюмами. Все артисты переоделись в повседневную летнюю одежду, часто совсем не вяжущуюся с оперным жанром: Ольга красовалась в купальнике, а Онегин явился на оба бала и вовсе в трусах и майке. Сюжет, перенесенный из интерьеров в легкомысленный летний антураж, оттого несколько поменял акценты. Впрочем, Жолдак сохранил огромное количество персонажей (из петербургской версии перешли даже придуманные герои, например, "слуга Онегина" в образе Черномора) и объемный символический ряд (рассыпанные бусины, крутящийся волчок, поливание героев водой и молоком, циферблат и прочее). Но для зрителя задача усложнялась — он был вынужден не только воспринимать реальное действие, но и постоянно сопоставлять его с видеорядом, что, не давая ни секунды передышки, наполняло невероятным напряжением и свежими эмоциями".

 О режиссёре:

Андрий Жолдак
Заслуженный деятель искусств Украины

Родился в Киеве, в 1989 году окончил ГИТИС, где учился на курсе Анатолия Васильева. В режиссёрских работах Жолдака нашло отражение его увлечение кинематографом (Феллини, Бергман, Параджанов, Тарковский) и изобразительным искусством. Поставил множество — главным образом драматических — спектаклей в более чем 30 странах Европы, Азии и Нового Света. С 2004 года живёт и работает в Берлине и ставит спектакли в театрах Украины, Германии, России, Румынии, Финляндии, Швеции, Бельгии, Швейцарии и других странах. Автор собственной теории театра, в которой ключевыми являются понятия «квантовый актёр» и «квантовый театр будущего». Проводит лекции и мастер-классы в Великобритании, Голландии, Испании, Германии, Финляндии, Франции, Японии, Бразилии и России. Многие спектакли режиссёра отмечены наградами международных конкурсов.

С 2002 по 2005 год — художественный руководитель Харьковского драматического театра им. Т. Г. Шевченко, где поставил пять спектаклей:

    «Гамлет. Сны» (2002),
    «Один день Ивана Денисовича» (2003),
    «Месяц любви» (2003, по И.С. Тургеневу),
    «Гольдони. Венеция» (2005, по Карло Гольдони)
    «Ромео и Джульетта. Фрагмент» (2005, совместно с фестивалем Berliner Festspiele и агентством Culture-Europe).

Среди постановок Андрия Жолдака :

1. опера «Любовный напиток» Г. Доницетти (Польский театр в Познани, 2018),
2. «Росмерсхольм» Г. Ибсена (Венгерский театр в городе Клуж-Напока, 2017),
3. «Солярис» по роману С. Лема (копродукция Венского фестиваля и Македонского национального театра, 2016),
4. опера «Король Кандаулес» А. фон Цемлинского (Фламандский национальный театр, Антверпен, 2016),
5. «По ту стороны занавеса» по пьесе А. П. Чехова «Три сестры» (Александринский театр, 2015),
6. «Zholdak Dreams: похитители чувств» по пьесе К. Гольдони «Слуга двух господ» (БДТ, 2015),
7. «Метаморфозы» по повести «Превращение» Ф. Кафки (Театр Оберхаузена, 2014),
8. «Электра» (Национальный театр Македонии, Скопье, 2014),
9. опера «Мирандолина» Б. Мартину (Государственный театр Гисена, 2014),
10. «Мадам Бовари» по роману Г. Флобера (Театр имени Андрея Миронова, 2013),
11. опера «Евгений Онегин» П. И. Чайковского (Михайловский театр, 2012, 2015),
12. «Вишнёвый сад» А. П. Чехова (Театр Турку, 2012),
13. «Дядя Ваня» А. П. Чехова (театр Klockricke, Хельсинки, 2011),
14. «Мефисто» по роману К. Манна (Театр Упсалы, 2011),
15. «Идиот» по роману Ф. М. Достоевского (Театр Оберхаузена, 2011),
16. «Москва — Петушки» по поэме В. Ерофеева (театр-фестиваль «Балтийский дом», Санкт-Петербург, 2010),
17. «Анна Каренина» по роману Л. Н. Толстого (Театр Турку, 2010),
18. «Сексус» по роману Г. Миллера (Театр Оберхаузена, 2011),
19. «Жизнь с идиотом» по рассказу В. Ерофеева и «Турандот» К. Гоцци (Театр им. Раду Станка, Сибиу, 2007, 2009),
20. «Войцек» Г. Бюхнера (украино-германская копродукция, 2008),
21. «Ленин Love. Сталин Love» по роману В. Барки «Жёлтый принц» (копродукция Европейского агентства культуры и Черкасского театра имени Т. Г. Шевченко, 2008),
22. «Москва. Психо» (Театр современной пьесы, Москва, 2008),
23. «Кармен. Исход» и «Федра» (Театр наций, Москва, 2006 и 2007),
24. «Эскизы по Стриндбергу» (Люцернский театр оперы и драмы, 2005),
25. «Медея в городе» по текстам Еврипида (Народный театр Берлина, 2005).
    
        Конкурсы и награды
        Интервью
    
        Премии POSZT в номинациях «Лучший спектакль», «Лучшая главная роль», «Лучшая сценография» — за спектакль «Росмерсхольм» (Венгрия, 2018)
        Премия Международного театрального фестиваля MESS в номинации «Лучшая роль» (Дарья Ризова за роль Электры в одноименном спектакле; Скопье, 2017)
        Премии Театрального фестиваля им. Войдана Чернодринского в номинациях «Лучший режиссёр» и «Лучший македонский спектакль» — за спектакль «Электра» (Прилеп, 2015)
        Премии Фестиваля античной драмы «Стоби» в номинациях «Лучший режиссёр» и «Лучший македонский спектакль» — за спектакль «Электра» (Велес, 2015)
        Премия критиков в номинации «Лучший режиссёр» за постановку «Метаморфозы» в Театре Оберхаузена (2015)
        Российская национальная театральная премия «Золотая маска» в номинации «Работа режиссёра в опере» — за постановку оперы «Евгений Онегин» (2014)
        Премия «Талия» в номинации «Лучший финский спектакль» — за постановку «Анна Каренина» (2010)
        Орден Украины «За заслуги» III степени (2009)
        Премия ЮНЕСКО в области театрального искусства (2004)
        Звание «Заслуженный деятель искусств Украины» (2004)
        Премия Международного театрального фестиваля в Сибиу в номинации «Лучший режиссёр» (2002)
        Премия UNITER в номинации «Лучший румынский спектакль» — за спектакль «Отелло?!» (2002)
        Премия критиков фестиваля MOT за спектакль «Гамлет. Мечты» (Скопье, 2002)
        Премия Торуньского фестиваля имени Марека Окопинского в номинации «Лучший экспериментальный спектакль» — за спектакль «Чайка» (2002)
        Приз зрительских симпатий на фестивале «Золотой лев» (Львов, 2002)
        Премия критиков фестиваля BITEF за спектакль «Три сестры» (Белград, 2000)