ЕЛЕНА ГЕРУСОВА/Евгений Авраменко

          Приглашение режиссера Андрея Жолдака на постановку в "Русскую антрепризу имени Андрея Миронова" выглядит чуть ли не самым радикальным жестом петербургского сезона. Создатель и художественный руководитель театра Рудольф Фурманов до этого случая считался одним из самых бескомпромиссных апологетов исключительно русского психологического театра. А режиссер, наоборот, слыл провокатором и разрушителем жанровых и стилистических канонов.

Но вместе с тем нельзя не отметить, что Рудольф Фурманов действительно выдающийся антрепренер (к слову, в программке "Мадам Бовари" указано, что спектакль создан на собственные средства театра). Поэтому и не мог со временем не признать, что развитие и других форм театра есть вовсе не предательство русской психологический школы, а необходимое расширение кругозора. Теперь этот урок предстоит усвоить и публике этого театра.

От классической буржуазной мелодрамы в спектакле Андрея Жолдака не осталось и следа. Спектакль начинается c видеокадров заговора богов, посылающих с Олимпа на Землю "яд любви", которым оказываются отравлены французская Эмма из XIX века (Елена Калинина) и ее петербургская тезка (Полина Толстун). Богов играют Валерий Дегтярь (он же потом Шарль Бовари), Алексей Морозов и Степан Пивкин (далее они же любовники Эммы).

Сюжетные мотивы романа Флобера в спектакле развиваются по линии французской Эммы. Но это не история любовной и семейной биографии героини. В спектакле Жолдака это история трансформации и краха ее души, отравленной ядом возвышенных чувств. Чувств не только любовных, но и стихийных. Эта Эмма подражает крику диких птиц, в мир ее красивого цивилизованного дома врастают деревья, а быт не просто раздражает героиню, он буквально сводит ее с ума — утреннюю кашу Шарля она размазывает с остервенением по лицу мужа. Явное одичание Эммы становится и ее оправданием: буржуазная девушка превращается здесь в вакханку и героиню античной трагедии. Черные высокие стены французского барокко, хрустальная люстра - весь изысканно красивый и вместе с тем траурный интерьер ее дома оказывается похож на склеп, где должно быть заглушено и убито живое чувство и где Эмма красиво похоронена заживо. Спектакль Жолдака щедр на очень стильные и эффектные кадры. В создании визуального ряда участвовали постоянный соавтор режиссера Тита Димова и петербургский дизайнер одежды Татьяна Парфенова.

В музыкальном ряду спектакля барочная фонограмма сталкивается с живой роковой композицией. Рефреном агрессивной рок-баллады петербургской Эммы звучат слова "Бедная девочка!". Любовь, посланная богами, оборачивается, человеческим жертвоприношением — в одном из эпизодов Эмму распинают и затягивают черным скотчем.

И рок этой трагедии в том, что Эмма, случайной волей богов обреченная на яд абсолютной любви, пройдя череду безмерных, физически явленных душевных страданий, сама тихо и печально приносит себя в жертву. Среди современников понимания она не найдет, муж будет на века обеспечен ореолом терпеливого страдальца, к нашему времени научившегося покорно загружать грязное семейное белье в стиральную машину. Присутствие милой дочери (Елизавета Фурманова) подчеркнет вину Эммы перед семьей. В мире общественной морали беснующейся жене и матери оправдания и впрямь мало. Но надо понимать, что "бедная девочка", превратившаяся от страданий в ведьму, живет совсем в другом, ирреальном мире, в магическом лесу, где появляются таксидермические лисы (чучело этого животного стало своего рода авторским знаком режиссера).

Яд французская Эмма принимает c тихого согласия своей петербургской тезки чуть неуверенно, но покорно. А современная Эмма берет в руки пистолет и превращается в литературных терминах прошлого века в Гедду Габлер своего рода. Будет ли она любить — теперь большой вопрос, но защищаться готова.

«Путь к тайнам мира лежит через детей и женщин»
Режиссер Андрий Жолдак — о спектакле «Мадам Бовари» и о том, что соединяет нашу психику с богами

Евгений Авраменко

21 декабря Андрий Жолдак — украинец по происхождению, немец по месту жительства и европеец по месту работы — выпускает в петербургском театре «Русская антреприза» им. А. Миронова спектакль «Мадам Бовари». С режиссером, слывущем провокатором, встретился корреспондент «Известий».

— Как вы выбираете материал для постановки? И почему «Мадам Бовари»?

— Я вот думаю: ставил ли я когда-нибудь тексты, которые меня не трогают, которые не проросли в меня? Такого не было. Я давно хотел пополнить свои сценические портреты женщин — а их у меня целая серия — флоберовской героиней. Мой немецкий продюсер, узнав о репетициях «Мадам Бовари», цинично так произнес: «Андрий, я не сомневаюсь, что ты выкрутишься, но вообще странный выбор». Этот же материал, мол, такой бульварный, сладкий.

Одна из актрис, играющих в спектакле, сказала недавно: «А я вначале думала, что буду такая красивая, в платье с рюшечками». Это она сказала, лежа на сцене в крови, побитая, а внутренне — вся пульсирующая, счастливая оттого, что ей пришлось распроститься с глупой мечтой.

— Но текст этот — жесткий и жестокий, в чем-то натуралистичный, и это соотносится с вашим стремлением к достоверности телесной, физиологической жизни.

— Я сам писал инсценировку, и, вычленяя из романа отдельные реплики, сочетания слов, обращал на них внимание артистов: «Вы посмотрите, это же просто Сара Кейн! Это самая что ни на есть современная драма». Флоберовский текст звучит тотально современно.

— Вы можете повторить вслед за Флобером: «Мадам Бовари — это я»?

— Конечно. Я в своих спектаклях вообще высказываюсь прежде всего через женщин. Начиная ставить с той или иной труппой, я сначала репетирую с актрисами, они становятся проводниками моих мыслей и чувств.

Путь ко многим тайнам мира  лежит через детей и женщин. Дети связаны с ангелами, а женщины — едва не самое таинственное творение Создателя — и с ангелами, и с демоническими силами.

— Если актрисы — alter ego режиссера, на них лежит  особая ответственность. Как вы выбираете исполнительниц?

— Лена Калинина, играющая Мадам Бовари, пришла на кастинг, который я в этом году проводил в театре «Балтийский дом», но тот проект не состоялся. Также я был на спектакле Льва Абрамовича Додина «Три сестры», который мне очень понравился. Машу играла Лена, и там ею любуешься, как голландской живописью, а на кастинге она проявила особую страсть, силу и энергию.

В моем новом спектакле играет еще молодая актриса БДТ Полина Толстун. Лена — это мадам Бовари, а Полина — девушка Эмма, живущая в современном Петербурге. Видите, так встретились БДТ и МДТ (смеется).

— А что дает раздвоение героини?

— Две актрисы дополняют друг друга. У каждой из них есть нечто такое, чего нет в другой; это своего рода монтаж, и образ становится сложным, многомерным.

— Одна актриса сказала, что поражена, откуда Жолдак знает о сокровенных женских чувствах, ощущениях, взглядах на мир.

— Режиссеру сложно объяснять о себе самом. Я делю людей на тех, у кого большое сердце и маленькое сердце. Или, как я говорю, насос. У меня сердце большое, мне жалко воробья со сломанным крылом или девочку 14 лет, которую таскают по вокзалу. Я чутко реагирую и на красоту, и на уродство.

— Для многих режиссер Жолдак — это скандал, эпатаж, внимание у уродливым и низменным явлениям жизни, но при этом в ваших спектаклях есть тоска по гармонии, красоте, чистоте.

— Знаете, в «Мадам Бовари» должна была быть такая шутка. Из коробки появляется Рудольф Давыдович Фурманов и говорит примерно следующее: «Я Рудольф Фурманов, художественный руководитель этого театра, народный артист России, доверенное лицо президента. Я пригласил Андрия Жолдака на постановку. Он посадил меня в коробку, но это ничего: как артист я сумею оправдать. Условия приглашения были такие: Андрий, у тебя актеры не будут лизать пол, мастурбировать и материться». Правда, на прогоне спектакль шел 9 часов, его пришлось срочно сокращать на две трети, и этой сцены не будет.

За чем мы, режиссеры, охотимся в артисте? Мы ведь по природе охотники. Для каждого режиссера в актере есть свои раздражители, на которые режиссер реагирует, как дикий лев из пустыни. Вот прошла козуля — у льва ноль реакции, а прошла  олениха, и зверь набрасывается на нее и разрывает. Лично  для меня есть два важнейших раздражителя.

Во-первых, это чистота. Актер может быть сколь угодно техничным, наделенным даром лицедейства, но для меня важнее всего то, есть ли в нем чистота. Первозданность. Живет ли в актрисе девочка, а в актере — мальчик? Во-вторых — это страсть. Она — молния, которая соединяет нашу психику с богами. Я в ужасе спускаюсь вместе с актерами во внутренний лабиринт, чтобы убить кентавра, который сидит в каждом из нас, и таким образом выйти к ангелам.

— Как же, по-вашему, в современном театре обстоят дела с чистотой и страстью?

 — Катастрофично, весь нынешний театр безжизненный, холодный. Поэтому европейские режиссеры обращаются к истокам культуры, едут в Африку, Индию, Японию. У актеров пропало ощущение ада и рая, которым наделены аборигены и которым обладал Артюр Рембо. Актер сегодня —  нормальный, и в этом проблема.

— Вернемся к галерее ваших героинь: Федре, Медее, Кармен. Как думаете, мадам Бовари — новая ипостась той Женщины, через которую вы высказываетесь из спектакля в спектакль?

— В этом спектакле соседствуют Жолдак старый со своими наработками и своим почерком и Жолдак новый. В «Мадам Бовари» я рассчитываюсь со старыми чувствами, и здесь же во мне зарождается нечто новое.

Мария Миронова (Федра и Кармен), Елена Коренева (Медея), финские актрисы Альма Пейсти (чеховская Соня) и Криста Косонен (Анна Каренина), румынка Кристина Флутур, сыгравшая в «Жизни с идиотом»... В каждой стране я нахожу свою актрису.

Однажды, в начале процесса репетиций, я сел вместе с Леной Калининой и Полиной Толстун и начал диктовать им реплики — чтобы они записывали в свои тетрадки. «Радость Встречи», — сказал я и попросил показать, как они это написали. Они подумали, я хочу почерк проверить. Но я обратил внимание на другое. Слово «Встреча» они написали с маленькой буквы. «Нет, девочки, это слово пишется с большой». Бывают встречи с маленькой буквы, а бывают с большой. Сейчас я уверен, что когда я на днях уеду, в моей душе будет происходить мутация: от того, что с актерами прервалась связь, общение. Мне будет больно.

Сценическая фантазия Андрiя Жолдака по мотивам романа Гюстава Флобера в 2-х действиях

Пьеса и постановка
Андрий Жолдак (Украина, Германия)

Художники-постановщики
Андрий Жолдак и Тита Димова (Болгария)

Художники по костюмам
Тита Димова и Татьяна Парфёнова

Художники по свету
Тита Димова и Андрий Жолдак

Композитор
Сергей Патраманский

Звукорежиссёр
Георгий Рожков

 

Премьера состоялась 21 декабря 2013 года/Действие спектакля идёт с одним антрактом

Продолжительность спектакля 3 часа 30 минут

 О режиссёре:

Андрий Жолдак родился в Киеве, в 1989 году окончил ГИТИС, где учился на курсе Анатолия Васильева.

С 2002 по 2005 год — художественный руководитель Харьковского драматического театра им. Т. Г. Шевченко, где поставил пять спектаклей:

• «Гамлет. Сны» (2002),
• «Один день Ивана Денисовича» (2003),
• «Месяц любви» (2003, по И.С. Тургеневу),
• «Гольдони. Венеция» (2005, по Карло Гольдони)
• «Ромео и Джульетта. Фрагмент» (2005, совместно с фестивалем Berliner Festspiele и агентством Culture-Europe).

В настоящее время живёт в Берлине, работает в европейских и российских театрах. Читал лекции и проводил театральные мастер-классы в Великобритании, Голландии, Испании, Финляндии, Франции, Японии.

Лауреат премии ЮНЕСКО за выдающиеся достижения в области театра (2004). Лауреат премии «Золотая Маска»: призы за лучший оперный спектакль и лучшую режиссуру в опере Андрию Жолдаку принёс спектакль «Евгений Онегин» (Михайловский театр, Санкт-Петербург, 2012). Лауреат премии THALIA за лучший спектакль, поставленный в Таллине в 2010 году («Анна Каренина»).

В числе наиболее значительных постановок Андрия Жолдака последних лет — спектакли:

• «По ту сторону занавеса» (Александринский театр, Санкт-Петербург, 2016),
• «Мадам Бовари» (Русская антреприза им. А. Миронова, Санкт-Петербург, 2013),
• «Вишнёвый сад» по А.П. Чехову (Городской театр Турку, 2012),
• «Дядя Ваня» по А. П. Чехову (театр Klockricke, Хельсинки, 2011),
• «Идиот» по Ф.М. Достоевскому (Театр Оберхаузен, Германия, 2011),
• «Москва-Петушки» по В.В. Ерофееву (театр-фестиваль «Балтийский дом», Санкт-Петербург, 2010),
• «Анна Каренина» по Л. Н. Толстому (Городской театр Турку, 2010),
• «Кармен. Исход» (Государственный Театр Наций, Москва, 2007),
• «Жизнь с идиотом» по В. Ерофееву (театр Radu Stanca, Сибиу, 2007),
• «Федра. Золотой Колос» (Государственный Театр Наций, Москва, 2006),
• «Медея в городе» по Еврипиду (театр Volksbuhne, Берлин, 2005).