yabl.ua

Автор: Юрий Володарский

Трунова, как тот Фигаро, то здесь, то там – иногда кажется, что вообще везде. За пару лет она поставила спектакли на добром десятке столичных сцен, причем спектакли очень разные, от камерных драм до масштабных опер.

В большинстве из них ярко выражено фарсовое начало – эта эстетика Труновой, пожалуй, ближе других. Ее постановки неоднозначно воспринимаются, но всегда запоминаются. Когда речь заходит о лидерах молодой украинской режиссуры, ее имя называют чаще других.

Трунова рассказала Yabl, что не хочет иметь авторского почерка, объяснила, почему пьеса Сенцова в ее постановке полностью поменяла смысл, призналась, что предпочитает полную творческую свободу, но несвобода стимулирует ее к поиску новых идей, и сообщила, что будет участвовать в конкурсе на должность художественного руководителя Театра на левом берегу Днепра.

Тамара, вы считали, сколько спектаклей поставили за последний год-другой? По-моему, вы чемпион Украины по количеству постановок!

Не считала, но думаю, что не чемпион. Мне кажется, есть более плодовитые режиссеры.

Я таких не знаю!

В ближайшее время хочу вернуться к этому вопросу и посмотреть премьеры, потому что совсем замкнулась на себе и выпала из жизни. Вот только «Кориолана» посмотрела.

Понравилось?

Я люблю другого Богомазова.

Я тоже. И все-таки: за последнее время я видел штук семь ваших спектаклей. Как-то вы сказали, что надо бы остановиться, а в другой раз сказали, что останавливаться нельзя, потому что это смерть. Где правда?

Наверное, правда – это когда ты сам себе нравишься, когда ты в состоянии не просто любить себя, несмотря ни на что, а можешь адекватно оценивать, что с тобой происходит на самом деле, и понимать, соответствует ли твое движение твоей стратегии.

У вас есть стратегия?

Моя стратегия номер один – это пытаться себя не обманывать.

Вы ставите настолько разные спектакли, что на вопрос, в чем состоит авторский почерк режиссера Труновой, я бы ответить не смог. А вы?

Я не хочу никакого почерка. Мне интересно быть неуловимой, неугаданной. Я предпочитаю драматургию, которая может вскрыть меня на новом смысловом поле. Проще говоря, я всегда ищу новые грабли.

И как, находите? Бывали ли у вас неудавшиеся спектакли?

Почти каждый спектакль в чем-то неудавшийся. То, чего я хочу на старте, часто не совпадает с тем, что выходит в конце.

А какой ваш спектакль вас больше всего удовлетворил? Типа: «Ух, это я круто сделала!»

Мне было неплохо жить после «Під небом синім». У меня был относительный комфорт после «Дідони і Енея». И мне было хорошо – вопреки всему – после «Поганих доріг».

А почему «вопреки всему»?

Потому что материал, который может восприниматься как конъюнктурный, требует ежесекундного самоконтроля. Я старалась не допустить какой-то неточности, не дать повода для трактовок, которых мне хотелось бы избежать. То есть много думала о вещах, не имеющих отношения к концепции самого спектакля, и не могла погрузиться в работу как я люблю, головой в омут.

Небось, со спектаклем «Номера» по пьесе Олега Сенцова было еще сложнее?

Нет. Там я точно знала, что и почему я делаю. В 2015 году я была на читке этой пьесы в Театре Франко и подумала, что никогда бы за нее не взялась. Но когда мне предложили эту постановку… Понимаете, я очень люблю вызовы, люблю ставить себя в неудобную позицию. В общем, я поняла, что вот это мое «никогда» меня настигло. Кроме того, для меня это был единственный акт поддержки, в который я сама верю.

А почему вы сначала решили, что никогда не будете это ставить?

Потому что это в принципе не мой текст. Я не разделяю его идей. Но так как в работе над ним мне дали полную свободу…

…То вы взяли и все переделали!

Да. Моя версия мне гораздо ближе.

У Сенцова виновата система: она не допускает социальных перемен. У вас виноваты люди: они не готовы к переменам. Вы считаете, что наши люди не заслуживают лучшей жизни?

Я считаю, что это два разных вопроса. Все люди заслуживают лучшей жизни, но я скептически отношусь к их готовности брать на себя ответственность и уходить с плохого, но насиженного места. Страх того, что может стать хуже, не дает шанса на качественные перемены.

Поэтому вы все время что-то меняете? Например, постоянно перемещаетесь из одного театра в другой?

Меня зовут – я ставлю.

И ни разу не приходилось отказывать?

Первый мой отказ за 15 лет в театре, довольно травматичный, случился недавно: я победила в конкурсе Taking the Stage от British Council, но отказалась от постановки. А так я соглашалась вовсе не потому, что у меня какой-то там голод. Если меня приглашали на драматургию, которая мне не близка, меня привлекало что-то другое. Например, когда пригласили в Национальную оперу, я осуществила свою мечту о музыкальном театре.

Вы по-прежнему числитесь в Театре на левом берегу, но ставите там довольно редко.

Ну почему, я выпускаю там спектакли каждый год.

Что там сейчас вообще происходит?

В моей жизни сейчас много связано со смертью Митницкого. Это такое некомфортное взросление. Я с ним очень много советовалась, он мне очень много давал не только как учитель, но и как человек. Мне этого страшно не хватает.

В Театре на левом берегу все ждут конкурса на должность художественного руководителя. 8 января дедлайн подачи заявок, в конце месяца мы узнаем имя победителя. Я собираюсь участвовать. Я не могу не подать эту заявку. Во-первых, многие меня поддерживают. Во-вторых, я уже достаточно знаю и чувствую, чтобы суметь сделать что-то хорошее.

Вы читаете критические отзывы на свои спектакли?

Да, я читаю все.

Влияют ли они на вашу работу?

Влияют, но не на спектакли, а на меня. Я ценю другой взгляд, который делает мое видение собственной работы чуть крупнее. Знаете, я сидела на «Кориолане» во втором ряду ложи А и думала о том, что я ведь всегда ставлю спектакли с одной точки, с одного ракурса. Хорошо, когда кто-то потом, вольно или невольно, меняет мой угол зрения на мою собственную работу.

Бывало ли так, что актеры не могли воплотить ваши замыслы и вам приходилось с ними расставаться? Вы вообще конфликтный человек?

Думаю, что не конфликтный. Ну, уж не злой, это точно.

Так вы же режиссер, а не критик.

(Смеется) Да, на «Поганих дорогах» такое случилось – это я об актере. На независимом проекте с открытым кастингом это легче. Человек уже вошел в рисунок роли, но… Я уже на ранних стадиях предчувствовала, что придется с ним расстаться. Мы открыто это обсуждали, договаривались, что дадим друг другу шанс, но не сложилось.

Вы сказали, что последнее время почти не ходили на спектакли других режиссеров. Чьи постановки вы все-таки смотрите?

Я смотрю всего Богомазова, всего Лисовца, всего Жиркова. Смотрю Одинокого, Голенко. Хочу поехать в Одессу, посмотреть Ваню Урывского на его родной сцене. Давно не смотрела Моисеева, хочу увидеть то, что еще осталось в репертуаре Театра Франко – все-таки я больше знаю его по работам в Молодом.

Да, кстати, хотел сказать, что «Під небом синім» в Театре оперетты – это мой любимый ваш спектакль. Вот интересно, почему он нравится вам?

У меня там была абсолютная свобода. Я творила и чудачила на полную катушку. У меня была возможность работать с молодым композитором и придумывать этот спектакль так, как мне хотелось. Я перелопатила всю пьесу, сама писала тексты зонгов. Струтинский пошел мне навстречу, позволил взять в спектакль Иру Ткаченко и Диму Олейника. Вместе с ними и с актерами Театра оперетты мы создали какой-то особый мир. Работали жадно, сделали, образно говоря, шалаш на дереве.

У вас есть ощущение, что украинский  театр на подъеме? Что появилось много молодых талантливых режиссеров?

Да, у меня есть такое ощущение. Я сейчас веду заочный режиссерский курс в Карпенко-Карого, туда приходят смелые люди, которые подрабатывают официантами, ездят за границу, смотрят фестивальные спектакли. Мне это в свое время было недоступно, я даже не могла себе такого представить. Мир открылся.

А в вас самой что-то изменилось?

У меня уже есть некоторый опыт, я достаточно твердо стою на ногах и могу позволить себе выбирать, что хочу. Вот вы спрашивали, отказывалась ли я от предложений. Формально не отказывалась, но сколько было  трудностей при выборе драматургии! Бывало, я приносила Эдуарду Марковичу 20 пьес, пока мы не находили двадцать первую, которую он мне рекомендовал – так вышло с «Бесприданницей». Редкий случай, чтобы у тебя был и подходящий материал, и нужные артисты. Режиссура это всегда трудный путь компромиссов и потерь.

Сейчас я чувствую себя намного комфортней. С одной стороны, стало больше свободы, с другой, как в той песенке «в прелестях ищите недостатки», только наоборот: я научилась находить прелести в недостатках. В компромиссе всегда заложены новые возможности. Скажем, первый монолог в «Поганих дорогах», который играет Оксана Черкашина, – это восемь страниц текста, а я моноспектаклей боюсь как ада…

Вы нашли для этого отличный прием с хором, медленно движущимся от одного края сцены к другому.

Я бы никогда его не нашла, если бы у меня было больше свободы. Поскольку кроить текст я не могла, мне пришлось кроить себе мозг.

Последний вопрос, самый оригинальный. Над чем вы сейчас, Тамара, работаете?

Я пока не знаю, что меня ждет в Театре на левом берегу: мое будущее в нем зависит от того, кто придет к руководству. Планируется постановка с проектом Open Opera Ukraine – это будет Гендель «Ацис и Галатея». Юлия Пивоварова из одесского Театра им. Василько утвердила пьесу – я с ней носилась по всему Киеву и мне везде отказывали. Это вообще первый случай в моей жизни, когда я предложила пьесу – и ее взяли.