Сложен и извилист театральный путь Клима, овеянного ореолом гениальности, «последнего создателя театральной системы» и «самого знаменитого бездомного маргинала современного театра». Так пишут о нем критики. В действительности сегодня Клим объединяет в себе три театральные ипостаси (режиссер, педагог, драматург) и, как один из его учителей Анатолий Васильев, принадлежит к категории театральных алхимиков, готовящих по собственному рецепту эликсир жизни современного театра из божественных первоэлементов. Этот театр не является ни дорогостоящим развлечением, ни модным эстетством, а всегда присутствует — как способ познания души и приобщения к жизни духа.

Если для Васильева важно возникающее по его сценарию некое духовное событие, то Клим стремится дотянуться до небесных струн и сыграть на них, не подчиняя все своей воле, а по преимуществу направляя и высвобождая творческий и человеческий потенциал своих актеров.

Кажется, совсем не случайно судьба занесла известного столичного экспериментатора в Одесский Украинский музыкально-драматический театр им. В. Василько. Хотя кто-то из недоброжелателей, быть может, и позлорадствует по поводу того, что «возомнивший о себе театральный мессия» оттесняется на окраину бывшей империи, в этом движении есть свой особый смысл. Клим из тех, кто не может не проповедовать свой театр. Услышать его негромкий, вдохновенный голос могут те, кто не растратил до конца свой душевный капитал на изнуряющую дань телесному комфорту и тщеславию. А так как на периферии почти нет соблазна легких актерских заработков, отношение к профессии у служителей Мельпомены бывает возвышеннее и чище, чем в столицах. В Одесском Украинском театре тем более. Дело в том, что этот театр давно (примерно с середины 70-х годов прошлого века) безнадежно непопулярен в Одессе. Здесь сказались как языковой барьер (Одесса была и остается русскоязычным многонациональным городом со своей особой культурой), так и отсутствие ярких масштабных театральных событий, которые могли бы примирить избалованную гастролями знаменитостей, стремящуюся смотреть только шедевры или их разрекламированные муляжи местную публику. Однако в последние годы на фоне общего театрального подъема и в этом театре появилась своя новая молодая аудитория, которая пусть не заполнила дореволюционное здание до аншлагов, но оживила пустой зал своим присутствием и поддержала курс на экспериментальные спектакли. Руководство театра сделало единственно правильный в этой ситуации выбор, решив заявить о себе если не количеством зрителей, то качеством продукции.

В прошлом сезоне в театре был поставлен спектакль по пьесе Клима «Украинский Декамерон», в котором его друг и коллега по киевскому ЦСИ «ДАХ» режиссер Влад Троицкий создал из пространства сцены и партера некий космический образ мира украинской культуры, охватывающий ее языческие истоки и последующие напластования католического и православного христианства. Троицкий сумел превратить большую, очень неоднородную труппу театра, почти целиком вошедшую в спектакль, в слаженный ансамбль, который с радостью отдался представлению наивной и мудрой, лирической и эпической истории о любви и смерти жителей маленького украинского села, перемешанной с ритуальными и фольклорными действами. Приехавшего на премьеру Клима, видимо, что-то привлекло в этом театре и его жаждущих работы актерах. Или он почувствовал нечто родственное в напоенной любовными флюидами атмосфере большого южного города. Так или иначе, после трех месяцев репетиций режиссер представил собственное литературно-театральное сочинение по «Двенадцатой ночи» У. Шекспира.

Получился спектакль, который останется в истории коллектива как попытка войти в сферы высокого искусства, как целостная личностная реализация одних актеров и стартовая площадка для других, как живительная инъекция подлинного творчества в отягченный недугами театральный организм. Эта театральная ситуация частично отражена в самом названии, которое полностью звучит так: «12 ночь, сыгранная актерами далекой от Англии страны, которые и не знали никогда слов Шекспира».

Жанр постановки Клим определил как «историю о любви в 2-х действиях». Действительно, комедией спектакль никак не назовешь, хотя режиссер, следуя шекспировскому принципу, постоянно сталкивает высокое и низкое и насыщает действие грубоватыми шутками и гэгами. Зрителя ждет немного грустная, но светлая и красивая история о любви, которую может создать только наше воображение, а не материальный мир. История о любви, являющейся для каждого существа самым живым представлением Бога, история о стремлении к бесконечному, которое делает иллюзорной всякую земную реализацию. Шекспировский сюжет вместе со своими более ранними первоисточниками воспринят как давно бытующий миф об иллюзиях, влекущих к несбыточным желаниям и затягивающих человека в водоворот страстей. Как всякий миф, он находит в каждую эпоху свою интерпретацию.
Сцена из спектакля. Фото О. Владимирского

Клим ввел обрамляющую сюжет историю о провинциальной труппе, разыгрывающей комедию для мало искушенной публики. В уста руководителя труппы режиссера-драматурга (Игорь Геращенко) постановщик вложил много собственных сентенций и размышлений о театре и жизни, что сделало весь вводный сюжет несколько дидактичным, ограниченным и в то же время трогательно-беззащитным высказыванием самого режиссера. Его жизненные проблемы и размышления обнажены здесь подобно персонажу, который является в исподнем, кутаясь в одеяло, а затем сбрасывает его и, задирая рубаху, кричит кому-то наверху, что для него самое главное в жизни смешить людей, смешить чем угодно, хотя бы собственным нелепым видом, потому что «лучше быть битым, чем забытым». Опасения актеров по поводу того, что публика может обойтись с ними нелицеприятно, потом звучат в спектакле еще не раз.

Внедрившись в шекспировский сюжет, Клим добавил любовные линии. У всех персонажей здесь своя любовная драма: каждый, являясь предметом сердечных переживаний одного, в свою очередь страдает от неразделенного чувства к кому-то другому. А когда чувства находят отклик, возникают иные проблемы, которые режиссер, глядя сегодняшними глазами, увидел в классической комедии. Например, моральный и психологический барьер восприятия однополой любви, когда Орсино (Александр Довготько) с ужасом сознает, что его влечет к Цезарио-Виоле (Ирина Бесараб), или придуманный Климом трюк, когда Оливия (Галина Кобзарь-Слободюк) наряжается мужчиной, чтобы соблазнить ту же Виолу, изображающую равнодушного к женщинам герцогского слугу-кастрата.

Вначале перед зрителями голая сцена без задника и кулис с небольшой конструкцией в глубине, похожей на сказочный белый замок с башенками. Когда начнется основное действие, задник опустится, кулисы раздвинутся, появятся обтянутые зеленой тканью конусы — деревья. Замок окажется дворцом Орсино. А потом возникнет еще маленький застекленный павильон, похожий на оранжерею, — дом Оливии. Все это напоминает игрушечный мир из детского конструктора. И все действующие лица, по мысли режиссера, воспринимаются одинокими душами перед лицом вечности, обреченными на вечный поиск в этом игрушечном иллюзорном мире. Это наглядно явлено в одном из эпизодов, когда все персонажи хаотично движутся между декораций по вращающемуся кругу сцены, сближаются, и снова расходятся, и бредут куда-то потерянно с тоской в глазах.

Самое ценное в спектакле Клима — это актерские работы. Можно много говорить об образах, созданных каждым из участников, о том, как из-за слов проступает личность актера. Иногда во всем масштабе, во всей боли, во всех несыгранных ролях. Клим не обращал внимания на возраст при подборе актеров, ему важнее было душевное созвучие и умение тонко почувствовать и передать состояние изображаемого персонажа. Главная ставка — уникальные возможности правильно направляющего свою психическую энергию актера. Известная профессио налам «климовская» атмосфера создается при помо щи разработанной им технологии актерского существования (вначале искренний посыл, затем ощущение и оценка зрительского и «космического» отклика, затем новый посыл с учетом предыдущего воздействия). Но в одесском спектакле паузы практически отсутствуют и техника незаметна. Лишь действие немного затянуто.

Начинается спектакль с момента, когда артисты маленькой труппы, гастролирующей где-то в далеком сибирском городке, очнувшись после долгого пития, понимают, что они сдали в аренду и пропили свои костюмы, что ситуация катастрофическая, но публика собралась и ждет. Что делать? Что играть? Руководитель труппы, он же ведущий актер, режиссер-драматург и глава семьи, решает играть Шекспира, но только в собственной переработке. Если отбросить комедийно-бытовые подробности, Клим предлагает здесь один из работающих рецептов театра ХХІ века, театра как ансамбля ярких личностей, которые на глазах у зрителя создают особую сценическую реальность, основываясь на известных сюжетах-мифах. Такой театр позволяет актеру в каждой роли реализовывать себя, максимально вовлекая все человеческие и творческие структуры, а значит, в каждой роли не просто лицедействовать и выполнять разные режиссерские установки, но расти личностно и профессионально, обретать новый духовный опыт и совершенствоваться. А зритель этого театра, кроме жизненного урока, психологической разгрузки и эстетического удовольствия или катарсиса, получает еще интеллектуальную и духовную пищу в общении с яркой и цельной творческой личностью актера.