Юрий Володарский - блогер

О чем: о любви, судьбе, войне и других трудностях жизни

Молодой женщине снится странный сон о стене, пожарной лестнице, чемодане и прыгающем с крыши мужчине. Двое решают, кто из них погонщик верблюдов, а кто верблюд. Польская шляхта слушает Лжедмитрия и спорит, нужно ли идти войной на Москву. Попытки разобраться в мотивах убийства перерастают в казуистический диспут о происхождении человека. Анна беседует с Карениным, с Долли, с Вронским, потом опять с Карениным, а воображаемый поезд все ближе и ближе.   Эти фрагменты, в общем-то, довольно разные по содержанию и духу, объединены по двум основным принципам:

• Во-первых, ко всем звучащим со сцены текстам имеет отношение KLIM, он же Владимир Клименко, режиссер, сценарист и драматург, которого Троицкий с благодарностью называет своим учителем.
• 
  

  Художественная воля: общение с безднами и хождение поперек В студии: Владимир Клим, театральный режиссер, драматург.

• Во-вторых, вербальное в Slow Art Set преобладает над визуальным. Проще говоря, разговоров тут больше, чем картинок. Одни сюжеты и тексты полностью оригинальны, например, открывающий постановку «Сон Алисы», который, по словам Троицкого, вскоре должен превратиться в отдельный спектакль. Другие созданы по мотивам классических произведений, и если в эпизодах из «Анны Карениной» KLIM не отходит от текста Толстого, то в сцене из «Двенадцатой ночи» можно услышать то, что Шекспиру и не снилось.

Этот art set и впрямь довольно таки slow, а еще достаточно long. Действо рассчитано минимум на три часа, но может продлиться и все четыре. Зависит это прежде всего от настроения режиссера, который в данном случае исполняет еще и роль ведущего, распорядителя. Троицкий тут этакий Демиург Демиургович: тихонько сидит в уголке возле первого ряда (все время хотелось его потрогать), одобрительно хихикает в бороду и решает, какие куски сегодня играть, а какие не обязательно. То есть в любой момент он может подняться, прервать спектакль, отправить актеров перемонтировать сцену для следующего фрагмента и затеять беседу со зрителями. Например, рассказать им анекдот о просмотре фильма, который сняли глухой звукорежиссер, слепой оператор и сумасшедший постановщик. Первый говорит: «Я ничего не слышу!», второй: «Я ничего не вижу!», а третий восхищенно аплодирует: «А мне нравится!»
Какая-то доля правды в этом есть. Троицкий всегда был и остается немножко, по-хорошему, сумасшедшим. Он все время делает то, чего не делают другие; по части свободы в театральной режиссуре он в Украине абсолютный чемпион. Slow Art Set тоже в некоторой степени сюрприз: это спектакль тихий и сугубо разговорный, почти лишенный сопровождающих эффектов. Характерно, что привычная в «ДАХе» живая музыка довольствуется здесь скромной ролью аккомпанемента. Тут не раздеваются (разве что мужчины, и то до пояса), не матерятся и даже, представьте себе, почти не кричат. «Сон Алисы» вообще чистая лирика, он о любви, неизвестно откуда берущейся и непонятно как тобой овладевающей, о щемящем счастье и неизъяснимой тоске. И даже сущие банальности вдруг звучат как откровение: «Жизнь, когда на нее смотришь со стороны, так смешна, а когда ее живешь, так сложна». Персонаж Семена Кислого объясняет персонажу Игоря Дымова, что тот должен немедленно раздеться. Безусловно, все дело в том, как их произносят. Не скажу, что все занятые в спектакле молодые актеры одинаково органичны, но восхищений хватает. Чудо как хороши и Семен Кислый с его дьявольским обаянием, и Александр Мартыненко, которого уже, небось, тошнит от сравнений с Эдриеном Броуди, и Маруся Ионова – помнится ее замечательная работа в недавнем «О2» «Дикого театра». И, конечно же, удивительная дюймовочка Маричка Штырбулова, не влюбиться в которую с первого взгляда может только человек жестокий и бессердечный. Эдриен Броуди скрывается в «ДАХе» под именем Александра Мартыненко. По большому счету это вообще не очень-то спектакль. Скорее, открытая творческая лаборатория, презентующая не законченное действо, а процесс его создания. Между прочим, в списке пьес, по которым сделан Slow Art Set, целых 14 пунктов, и то, что на следующем показе увидите вы, может существенно отличаться от того, что в начале апреля увидел я. Впрочем, главное все равно останется. Почему-то я в этом не сомневаюсь.