Татьяна Арефьева

Warning: No images in specified directory. Please check the directory!

Debug: specified directory - https://blog.nt.zp.ua/images/pressa/klim

Клим (по паспорту — Владимир Алексеевич Клименко) — режиссер-легенда, один из тех, кто создавал новый русский театр в эпоху Перестройки. Его имя на слуху, но постановки Клима, особенно ранние, видели немногие. Он имеет стойкую репутацию авангардиста и гуру андерграунда, хотя сам настаивает на своем крайнем консерватизме. Доказывает это, обращаясь к классическим текстам, говоря, что современное искусство должно пройти путь из века 21 в век 19-й. Много работает со старыми сюжетами, переписывает их и пересказывает, как бард — народные сказки. Последние годы отдал направлению, которое в своей работе сам озаглавил «Русский Логос» — работает с языком и его звучанием. Переосмысливая жанр литературных чтений, перекладывает поэмы и сборники стихов на музыку.

В этом направлении у Клима сейчас одна свежая премьера «Пушкин… Сказки для взрослых», идущая в Театральном центре «На Страстном», и еще одна, «Тамбовская казначейша» по Лермонтову, готовится к выходу 9 декабря. Покупая билет на Клима, зритель отдает себя в руки опытному режиссеру. Знакомый текст, превращенный в ритуальную песню, действует как психотропный препарат, а подзабытый и вовсе неизвестный входит в сознание без труда — кажется, вы знали его давным-давно, а сейчас, благодаря Климу, вспомнили.

Начало

Родился в Львовской области, куда его родителей-учителей власть отправила “осовечивать бендеровцев”. Родители, в итоге, сбежали, а Клим остался расти у бабки, портнихи и стихийной украинской ведьмы. Ранними впечатлениями объясняется любовь Клима к коллекционированию антикварной одежды и любовь к всяческому мистицизму.В молодости Клим, тогда еще Володя Клименко, пытался заниматься физикой и математикой, поработал в Харьковском театре драмы и отправился в Москву поступать во ВГИК, но случайно оказался в ГИТИСе. Режиссерский курс набирал Анатолий Эфрос, а педагогом там был Анатолий Васильев, который и вписал Клима в список поступивших, несмотря на проваленный экзамен. Однокашником Клименко стал Борис Юхананов, нынешний идеолог и руководитель Электротеатра.

Получив диплом, молодой режиссер принял предложение режиссера Владимира Мирзоева, уезжавшего в Америку: взять его артистов, вести его спектакли и занять репетиционный зал в Среднем Каретном переулке. Тут-то все и началось.

Пейзаж

Это место официально называлось студией «Пейзаж», неофициально — Подвалом или Комнатой. Квадратный зал с большим квадратным столбом посередине, замурованными окнами и зеркальной стеной представлялся Климу мандалой для концентрации энергии. Зрителей можно было сажать у противоположной зеркалу стены — на выступ и ряд стульев. Всего их помещалось около двадцати. Часть представления загораживал довольно широкий столб, но зеркало, отражающее актеров и зрителей, восполняло этот недостаток.

С актерами Владимира Мирзоева, привыкшими к нормальному драматическому театру, Клим начал проводить ежедневные тренинги. Сначала никто не понимал сути происходящего, но Клим был так хорош собой и так много говорил об интересном, что труппа сдалась. Он рассказывал о Кастанеде, «Чайке по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха, Борхесе, буддизме, китайцах. Он требовал — нет, это слово к Климу не применимо - побуждал группу к чтению, просмотру фильмов, увлечению музыкой и рисованием.

В первой половине 90-х студия ставила абсурдиста Гарольда Пинтера, гоголевского «Ревизора», «Слово о полку Игореве», «Персов» Эсхила и «Гамлета». Эти многочасовые спектакли были побочным результатом того, что на самом деле занимало Клима — тренингов и бесед с артистами. Спектакль воспринимался студией как алиби, возможность отчитаться за занимаемое помещение и объяснить заинтересованным, чем Подвал занимается. Смыслом же становилась практика, ежедневный, осознаваемый, тщательно объясняемый ритуал. Мастерская Клима всегда была и остается практической школой психологии и философии творчества.

Метод

Клим никогда не именовал себя режиссером, считая этот термин частью тоталитарного подхода. Он называл себя «садовником», «сторожем», «тренером», «вахтером на территории, где что-то происходит» — и называет до сих пор. Театр он определяет как «золотую сферу мгновения», ведет свои тренинги босиком, позволяет артистам импровизировать с текстом почти бесконечно, а сам только наблюдает, «вспоминает сон». Напоминает, что над входом в Подвал написано «оставь надежду всяк, сюда входящий», где под надеждой понимается личность, ее история и представления. Говорит «человекам в театре не место», учит актера, как стать «божественной марионеткой», моделью, на которую легко примеряется персонаж.

Нулевой ритуал

Чтобы актер смог играть, то есть, впускать в себя неприкаянный дух персонажа, он должен быть абсолютно пуст и чист. Клим любит приводить пример со стеклянным стаканом, в который наливают соляную кислоту. Стеклянному, идеально прозрачному стакану от кислоты ничего не будет, а мутный пластиковый стаканчик она разъест. Так и актер помещает в себя демонические сущности на три часа спектакля и выходит из игры невредимым. Чтобы оставался целым, актеру надо пройти цепь энергетических тренингов Клима.

Кружение

Чтобы очиститься, необходимо кружение, считает Клим. Двух-трехчасовое часовое кружение вокруг столба в центре Комнаты помогало актерам остановить внутренний диалог, отбросить свою историю, отрешиться от повседневных обстоятельств, освободить свою оперативную память. Кружение можно практиковать и без столба, вокруг своей оси — на манер дервишей. Клим говорит: «Смерть всегда слева, и мы должны постоянно убегать от смерти, оказываться у нее за спиной» - и делает резкий разворот на 360 градусов по часовой.

Швейная машинка

Одно из упражнений Клима — сшивание неба и земли, разделенной Богом. В месте этого разрыва происходит театр, он создается энергией разделения и тяготения. Тренинг родился из наблюдения за бабушкиной швейной машинкой: то, как одна нитка подхватывает другую, казалось будущему режиссеру продолжением народной магии, в которой были сильны бабка и ее подруги-односельчанки.

Знакомый текст, превращенный в ритуальную песню, действует как психотропный препарат, а подзабытый и вовсе неизвестный входит в сознание без труда — кажется, вы знали его давным-давно, а сейчас, благодаря Климу, вспомнили.

Растительная жизнь

Базовый принцип Клима. Бросаешь зерно, оно прорастает стволом и кроной вверх, корнями вниз. Клим не торопит события, он их наблюдает, удобряет, холит и лелеет ежедневным ритуалом. Например, чтобы в русском театре органично жил иностранный текст, его надо прорастить через отечественные реалии. Проиграть через известное, переписать в конце концов. Или — чтобы вырасти в будущее, надо прорасти через прошлое, через традиционную русскую словесность.

Судьба

В середине 90-х подвал отняли, труппа распалась, Клим уехал в Петербург, где пытался ставить спектакли в «настоящих» театрах и даже получил «Золотую маску» за «Луну для пасынков судьбы» по Юджину О`Нилу (1996). Его начали узнавать как драматурга. «Открытый театр» поставил его текст по рассказам и пьесам Сомерсета Моэма («Близится век золотой», 1997), а театр «На Литейном» - переписанного Климом Уильяма Конгрива («Love for love», 1997). Потом был переезд в Киев, где в своем Центре современного искусства “Дах” его пьесы ставил украинский театральный гуру Влад Троицкий.
20 лет молчания

Это выражение эффектно смотрится в заголовке. Например — «Клим возвращается после 20 лет молчания». Правда в том, что никакого молчания не было, просто режиссер не делал спектаклей в Москве. Однако показывал «Альцеста» (переписанного «Мизантропа» Мольера) на фестивале NET (2001) и «Отчего люди не летают…» по «Грозе» Островского на фестивале «Балтийский дом» (2004). Владимир Берзин в Школе Драматического Искусства ставил его «Аглаю» (2009) и «Театр Медеи» (2011). В ЦИМе можно было застать «Кабаре "Бухенвальд”» в постановке Алексея Янковского (2006), а на фестивале «Новая драма» 2005 года - «Ромео и Джульетту» Клима/Шекспира. В 2011 году Клим вновь появился в Москве как ведущий актерской школы при театре «Практика», а в 2014 году был назначен художественным руководителем Центра драматургии и режиссуры.

Сегодня

Клим переменился. В эпоху Подвала его постановки были хорами, теперь это монологи. От многоголосья нынешний Клим ушел к “Одинокому голосу человека” — так называется серия его спектаклей, которые можно видеть в ЦДР на Беговой и в ТЦ «На Страстном». Клим и сам хорошо делает стендап (чаще маскируя его под мастер-класс). В Америке из него уже давно сделали бы телепроповедника и отправили концертировать по городам. У нас Клим остается авангардным режиссером, слишком странным, слишком «буддийским». Хотя текст в его постановках теперь слышен прекрасно, он пропевается, кладется на знакомые слуху мотивы. Клим работает с русской речь во всем ее многообразии.
«Пушкин: сказки для взрослых…»

Клим любит многоточия, простим ему эту слабость. Моноспектакль артиста Александра Синяковича, выходящего на сцену в образе Мика Джаггера составлен из пушкинских «Царя Никиты и 40 его дочерей», «Наташи» и «Сказке о попе и работнике его Балде». Здесь Клим ничего не переписывал, а выступил исключительно как тренер (именно так он и его alter ego, второй режиссер Андрей Випулис, обозначены на афише).

В репертуаре идут два спектакля одного актера: «Возмездие 12» (две поэмы Блока в течение пяти часов пропевает Ксения Орлова) и «Поля входят в дверь» (Наталья Гандзюк три часа поет стихи Геннадия Айги). «Возмездие 12» и Орлова на прошлой «Золотой маске» удостоились приза за лучшую женскую роль, также блоковское действо было номинировано в категориях «Лучший драматический спектакль малой формы» и «Лучшая работа режиссера». Лермонтовская «Тамбовская казначейша», написанная онегинском строфой. Невинная шутка, маленький рассказ об отношениях мужчин и женщин и карточном азарте. По видимому, цель Клима — своими моноспектаклями побудить нас к пассивному чтению, к вслушиванию в тексты, которые мы вряд ли когда-то перечитаем. Его ориентир - просвещение.

 

 

Художественная воля: общение с безднами и хождение поперек В студии: Владимир Клим, театральный режиссер, драматург.